В мае 2025 года, когда стало окончательно ясно, что в очередной список на обмен пленными 43-летний многодетный мобилизованный Максим Якименко опять не попал, его жена Кристина записала видеообращение к властям. В нем она попросила поскорее вернуть мужа из плена, но при этом призналась, что ей страшно – родные бывших пленных жалуются, что их отправляют обратно на фронт. Гибели мужа Кристина боится сильнее его пребывания в плену: "Лучше пусть там живой". И просит внести изменения в закон, чтобы вернувшихся из плена не отправляли обратно на войну.
Текст: проект "Окно"
"Мы мясо"
Максим Якименко был мобилизован из Курской области 23 сентября 2022 года. Его определили в 810-ю отдельную бригаду морской пехоты.
О своем нежелании воевать он сообщал родным сразу, но после первых боев признался, что в реальности на войне еще хуже, чем он себе представлял.
– К тому времени он официально был на пенсии. Максим 13 лет отработал в ГУФСИН, в 7-й колонии в Красноярском крае и в 2021 году ушел на пенсию. Работал, конечно. В магазине продавцом, хотел менять работу, но его кто-то спросил? Сгребли из-за прилавка, очухаться не успели, как он уже в учебке, – вспоминает Кристина. – Им вообще не прислали повестку: вечером просто подъехал автобус, всех сгребли и увезли. Вот такая была ситуация.
Кристина сразу же после мобилизации стала бегать по инстанциям в попытке доказать, что многодетного мужа мобилизовать не имеют права.
– Роме, старшему, было уже 14, дочь его младше на 6 лет. А еще у Максима был ребенок от другой жены – мы расходились на время, он женился повторно, ребенок тоже на него записан, он занимался второй дочкой – сейчас ей 10 лет, – перечисляет Кристина. – Я быстро собрала все документы и, еще когда он в учебке был, отнесла в часть, писала жалобу в военную прокуратуру. Нас просто проигнорировали – сначала сказали не те документы, хотя в ЗАГСе нам ясно дали понять, что свидетельство о рождении – это единственный подтверждающий отцовство документ – три свидетельства выдали и все – доказано, что он многодетный. Его все равно забрали на фронт.
После учебки и оформления в морскую пехоту Максим звонил и подробно рассказывал родным о том, как ужасно относится командир бригады к личному составу.
– Я не знаю, как ему удалось так долго продержаться живым и не раненым. Ранили его в 2023 году и просто жутко – чуть без ноги не остался. Ногу оторвало, на сухожилиях только держалась, – вспоминает Кристина. – Ему три операции сделали, собирали врачи, чудом спасли эту ногу. Реабилитация только год длилась. Даже чуть больше. На ноге – пластина металлическая, ходить не может, а ему ставят группу "Б" – годен с ограничениями! Он с костылем из дома уходил [отметиться в части], глаз поврежден и не видит, рука левая из-за травмы не двигается. Пришел "отметиться", а его забрали! С таким ранением и на фронт!
"Полк калек – в бой"
После повторной мобилизации Якименко, по его словам, определили в "полк калек".
– Так и говорил: мы с сослуживцами – сплошь инвалиды, весь полк – на костылях, в колясках. "Мы как мясо", – цитирует мужа Кристина. – Ну, думали, на фронт уж не повезут такое посмешище, а не полк. Обещали им – будете бумажки в тылу перебирать. Он поверил.
Якименко и его сослуживцев обманули – весь "полк инвалидов" в сентябре 2024 года был отправлен на первую линию фронта.
– Собрали всех, даже тех, кто был с серьезными травмами. У одного из ребят рука вообще не двигалась. Все калеки писали прошения "освободить от службы". У всех жены угрожали подать в суд. Но куда там – командир заявил, что "распоряжается ими, как хочет". С сентября по ноябрь я ничего не знала о нем – пропал без вести, – рассказывает Кристина. – Когда я его уже нашла в плену, выяснилось, что его отправили "на боевое задание". Вот этих калек – в бой! Он опять получил ранение и попал в плен. У него сейчас вторая нога в осколках вся. И что-то серьезное со спиной еще, он сказал. Ну, вторую ногу тоже волочет – там без изменений.
Чтобы найти мужа, Кристина обратилась к волонтерам – 24 ноября ей сказали, что Максим ранен и находится в плену, а 14 декабря 2024 года ВСУ официально подтвердили его статус военнопленного.
– Я понесла эту информацию в часть, там долго молчали – 25 января только Минобороны РФ подтвердило статус пленного, – вспоминает Кристина Якименко. – Сейчас я больше всего боюсь, что его снова отправят на войну. С одной стороны, прошу его включить в списки на обмен, надеясь, что тяжелораненого и многодетного не потащат обратно на фронт. А с другой стороны – кто сейчас знает. Поэтому я прошу обменять и одновременно прошу не нарушать Женевскую конвенцию и не посылать пленных после обмена обратно в этот ад. Прошу внести изменения в российский закон, чтобы вернувшихся из плена не отправляли обратно на войну! Дети этого не переживут. Я не переживу.
По словам правозащитников, в списки на обмен тяжелораненых действительно включают крайне редко. Кроме того, не используют упрощенный механизм возвращения, предусмотренный для раненых пленных.
– Точно мы не знаем, но можем предположить, что неохотное включение раненых в списки на обмен вызваны тем, что вернуть обратно на фронт солдат с тяжелыми травмами не так выгодно, как легкораненых, – считает правозащитник из сибирского региона Семен (имя и город редакция скрывает для безопасности собеседника). – И при этом многие не знают, что существует механизм репатриации, в рамках которого раненых и больных военнопленных можно возвращать вообще без списков вне процедуры обмена.
Механизм репатриации предусмотрен Женевскими конвенциями в двух направлениях – непосредственно репатриация (возвращение на родину) и госпитализация в нейтральной стране.
– Почему этот механизм не работает? Женевские конвенции, подписантом которых является и Россия, обязывают воюющие страны создать смешанные медицинские комиссии (СМК) из трех врачей – двое (обычно это хирург и терапевт) из нейтральных стран, назначенных Международным комитетом Красного Креста, и третий из страны, содержащей военнопленных. Врачей из нейтральных стран должны одобрить обе стороны, находящиеся в состоянии войны, – поясняет правозащитник. – Далее, комиссия из трех врачей посещает всех военнопленных, проводит их освидетельствование и принимает решение большинством голосов о том, подлежит ли военнопленный репатриации или нет. Держащая в плену страна обязана выполнить решения смешанной медицинской комиссии в течение трех месяцев после того, как она будет надлежащим образом о них информирована.
В 2023 году Украина согласно требованиям конвенции создала смешанные медицинские комиссии, одобрив кандидатуры врачей из нейтральных стран и предложив к репатриации 59 тяжелораненых военнопленных россиян.
– Российская Федерация долгое время отказывалась выполнять свою часть обязательств и создавать смешанные медицинские комиссии. Россия не утверждала ни одного врача из нейтральных стран, предложенных Международным комитетом Красного Креста. А пока нет врачей – нет и возвращения раненых и больных военнопленных. Вероятно, эти отказы происходили в попытках скрыть другие нарушения конвенций – например, издевательства над украинскими военнопленными, содержание их в тюрьмах строгого режима. Формирование медицинских комиссий вылилось бы для российских властей в необходимость открыть двери для Красного Креста, те смогли бы осмотреть украинских военнопленных в РФ.
В ноябре прошлого года замначальника Главного военно-медицинского управления Минобороны РФ Александр Серговенцев заявил, что в России функционирует смешанная комиссия по оценке состояния пленных военнослужащих Вооруженных сил Украины, которая принимает решения о репатриации тяжелораненых и больных украинцев на родину.
Правозащитники говорят, что фактически комиссия не работала. Шанс на санитарные обмены появился только после Стамбульских договоренностей от 2 июня.
– Еще полгода назад родные и близкие тяжелораненых военнопленных запустили петицию "За немедленную репатриацию тяжелораненых пленных на Родину" – ее подписали тысячи людей, но бессрочных обменов тяжелоранеными так и не было. Только во время очередного этапа большого обмена военнопленными, проходящего в соответствии со Стамбульскими договоренностями от 2 июня 2025 года, стало известно, что Россия наконец поддержала инициативу Украины о "бессрочных санитарных обменах" – таким способом раненые военнопленные смогут вернуться домой и получить квалифицированную медицинскую помощь без долгих месяцев ожиданий. Остается надеятся, что это не дипломатическая уловка, а реальный акт гуманности и начало системного возвращения тех, кто больше всего нуждается в лечении и реабилитации. Накануне прошел первый обмен, деталей пока нет, но, вроде бы, судя по интервью освобожденных, наконец заработало.
